Мрак в комнате сгущается по углам и кажется там более плотным и осязаемым, но мне нет до него дела. Я греюсь в своем-чужом тепле, прикрыв глаза - не то от усталости, не то чтобы не видеть этой плотной темноты в углах. Разговор тянется и течет словно мед из банки. Мы обсуждали песню и события.
-Помнишь, есть такая песня: "Засыпай, до рассвета осталось чуть-чуть, Ты устала и надо поспать, уходи в царство снов, обо всем позабудь и душа перестанет страдать"? Помнишь? Знаешь, она ведь о тех, кому осталась последняя ночь. О тех, кого на утро казнят.
Слова ссыпаются во мрак и гаснут, едва сорвавшись с губ, как будто тьма их поглощает. Он кивает и вдруг говорит:
--Если бы я попал в такую ситуацию, то попытался бы сбежать по пути на казнь. Пускай это было бы безнадежно, но умереть на пути к свободе лучше, чем умереть на эшафоте.
Я молчу, а он продолжает:
-- А если бы все же не получилось бы найти лазейку, то я попросил бы попросил бы в качестве последнего желания смерть в поединке.
Я молчу обдумывая его слова, а потом тихо описываю привидевшуюся картину:
-- А если бы нас вместе повели на казнь, и нам бы не удалось бы бежать, и мы оба попросил бы смерти в поединке, а нас поставили сражаться друг против друга, а победившего все равно бы казнили бы, то чтобы ты сделал?
Ответ приходит через два вздоха:
-Знаешь, я бы убил тебя не задумываясь.
Я киваю, обдумывая его слова. Все правильно. Я в этом не сомневалась, в его ответе, а перед глазами стоит картина:
"--Ну раз вы так хотите, то принесите им мечи! Пусть сразятся друг с другом! -- чуть издевательски говорит обвинитель. Нам приносят мечи. Сначала клинок выбираю я: они оба отвратительно сделаны, но ничего другого нет - режет и ладно, потом он. Мы встаем на против друг друга и я вопросительно смотрю на него, одними глазами спрашивая: теперь сможем прорваться? Он качает головой: увы. Я усмехаясь говорю:
--Боюсь, это будет обоюдное самоубийство, -- Кисти и плечи затекли от веревок и болят немилосердно, но я стою вертя "бабочку", чтобы хоть чуть-чуть размяться. Он кивает и тоже усмехается, а потом чуть посерьезнев говорит:
--Я люблю тебя, встретимся в Закате.
--Я тебя тоже, встретимся.
Несколько взмахов, и я уже чуть не падаю с помоста под напором, но вскоре перехватываю инициативу на себя. Еще несколько взмахов, и я даже не поняла, что случилось - так внезапно чужеродный кусок металла оказался во мне. Рана даже на вид казалась смертельной, но я почему-то еще дышала. А потом я почему-то увидела небо, услышала звон отброшенного меча и тепло его руки в своей, а за ним увидела и его лицо. Где-то Неимоверно далеко и близко одновременно я услышала голос священника, который должен был нас отпеть перед казнью:
--Дай им попрощаться. Прояви милость хотя бы сейчас.
Но это далеко. А я вижу его лицо и грустную улыбку:
--Увидимся. Покойся с миром, -- и он закрывает мне глаза и касается губами сначала губ, потом лба. И только сейчас я понимаю, что умираю, но страха нет. Потому что последнее, что я слышу это резкий окрик обвинителя:
--Схватить его!
Звуки быстро кончившийся борьбы и свист лезвия топора. В этот момент я вздохнула в последний раз, одними губами прошептав:
-Увидимся."